Глава 15. Женское коварство
читать дальше Смех. Детский смех. Смеялась маленькая девочка, бегущая по широкой галереи. Она то и дело путалась в своих ногах, пока ещё плохо умея ходить. С разбегу малышка спрыгнула в сад и, не останавливаясь, побежала вперед.
- Папочка, папочка, вернулся!
Тот, кого она звала, подхватил ребенка на руки. Малышка начала смеяться ещё заливистей, целуя любимого родителя, он тоже её поцеловал.
С момента, когда он начал говорить, некто, видевший пока все это со стороны, начал осозновать происходящие. Ребенка на руках держал он сам – Кучики Бьякуя.
- Миэль, сколько раз тебе говорить не бегать босиком по земле?
- Я хотела первой тебя встретить.
Не отпуская дочь с рук, Бьякуя пошел к дому, своему дому в Сейретеи. До того, как они зашли в дом, послышался окрик.
- С возвращением, отец.
Тетсуя, запыхавшийся и с бокеном в руке, спешил к ним.
- Как твои тренировки?
- Хорошо. Надеюсь, ты поможешь мне, отец?
- Конечно.
- Только для начала поест, - это к ним присоединилась Сакура.
- Чувствуешь себя лучше?
- Намного. Можно сказать совсем здорова.
Малышка на руках начала елозить, привлекая к себе внимание.
- Ундомиэль!
Что она ответила своим смешным голоском, он так и не услышал, видение оборвалось. Бьякуя открыл глаза, беззвучно произнося имя дочери. После чего начал осознавать происходящие.
Во-первых, он был жив. Во-вторых, шею неприятно саднило и обе руки тоже. Пальцы правой болели от того, с какой силой он сжимал меч. Сенбонзакура был тут, и покрытые копотью, но не пострадавшие ножны - тоже. Кожи на большей части левой ладони не было, что было уже страшней.
Края заношенных сапогов порвались, но носить их было все ещё можно. А вот о штанах такого сказать было нельзя: они обгорели и порвались. Что касалось кольчуги, то она ничуть не пострадала, не считая пятен копоти. Гномы свое дело знали, да и метал поистине волшебный. Проведя здоровой рукой по голове, Бьякуя понял, что волосы стали в два раза короче и теперь достигали середины шеи. Но все это были мелочи. Он выжил, хоть и с трудом.
Схватка с демоном была изматывающей, он пронес его через все бездны. В какой-то момент Бьякуя чувствовал в себе такую силу, будто снова стал шинигами, а ещё он чувствовал присутствие верного Сенбонзакуры, которого не видел и не чувствовал вот уже двадцать восемь лет.
Стоило сесть, и Бьякуя понял, что у него сломано несколько ребер. Перелом терпимый и довольно безопасный, но от этого один из самых неприятных. Попробовав встать, он обнаружил, что сломал ещё и ногу. И это было намного хуже. Выжив в схватке с демоном, умирать от жажды и голода совсем не хотелось, но выбраться из подземелья он теперь не мог. Магия исцеления была противнейшей вещью, мало того, что давалась ему из рук вон плохо, так ещё и на себе не действовала. К тому же, чтобы стростить сломанную кость нужно хотя бы несколько дней.
Темнота не была абсолютной, Бьякуя поспешил зажечь свет, сразу как понял, что жив. Светлячок получился тускловатый, но его хватило, чтобы заметить приближающуюся фигуру орка.
Пусть Бьякуя и был обречен на смерть, сражаться за жизнь он был готов до конца. В правой руке сразу же вспыхнуло сине-красное пламя, формируясь в шар.
- Стойте, стойте, господин, мы вам не враги!
Рядом с орком оказался гном с рыжеватой бородой. Бросать сгусток пламени, Бьякуя не стал, но и не потушил, ожидая объяснений.
- Мы пришли вам помочь, мы видели как вы сразили эту демоническую тварь.
- Орк? – голос хоть и хрипел из-за пересохшего горла, но слушался.
- Союзник. Рабом быть никто не хочет, некоторые из них смогли вырваться на свободу. Но давайте мы все объясним чуть позже, нужно уходить, выше сейчас свара, но они могут и сюда спуститься.
Гном подошел ближе и протянул Бьякуе мех с вином.
Отравить его было возможно, но весьма проблематично, да и смысла в том не было. Об отраве Бьякуя подумал просто по привычке, выработавшейся ещё в юности и ставшей ещё мощнее в результате совместной жизни с Сакурой.
Жена во время беременности решила, что он излишне восприимчив к подобного рода составам и принялась исправлять несправедливость. Она тогда сидела дома и страдала от скуки.
Когда Бьякуя напился, к нему приблизился орк. Он был очень высок и столь же широк в плечах. Пользоваться его помощью для перемещения не хотелось - несмотря на необычную для их народа опрятность, выглядел орк совсем непривлекательно. К тому же, Кучики неплохо успел набраться местных предрассудков, да и сам во многом убедился.
Орк и гном попросили оставить небольшой огонек и потушить, если они сочтут это нужным. Пробирались они украдкой, постоянно прислушиваясь, ведя путь вниз, пока перед ними не открылись освещенные чертоги.
В отличие от остальной части Казад-дум, здесь не было заброшенности и разрушений. Мертвецкой тишины тоже не было. Напротив, отовсюду раздавались звуки жизни. Зайдя в относительно небольшой по размерам чертог, Бьякую поместили на каменное ложе, застеленное шкурами. Рядом с этой постелью стояла ожидающая их гномийка.
- Назовись, победитель демона Ахерона, грабителя Казад-дум.
- У меня много имен, я странник. Чаще всего меня называют Арагалрэн. А как твое имя?
- Дис. Мы потомки беженцев и выживших во множестве сражений. Мы живем в Казад-дум тайно, но теперь, когда Ахерон мертв, мы сможем подняться в верхние чертоги и возродить великое царство Казад-дум. Мы щедро вознаградим тебя, если ты поможешь.
- Сейчас я даже не могу встать на ноги, и даже если бы мог, Дис, я спешу. У меня нет времени и сил воевать с полчищами орков.
- В мире, где остановилось время, кто-то спешит, - гномийка усмехнулась, но тут же продолжила говорить. – Тем более, ты, тот, кто не задерживается подолгу на одном месте. Не думай, что раз мы живем под землей, то не знаем, что происходит на поверхности.
- Тогда скажи: знаешь ли ты что произошло с моими спутниками?
- Да, они бежали. Трусы. Тебе не стоит о них вспоминать.
- Они выполнили мой приказ. Их возможно ещё догнать?
- Да.
- Я выполню твою просьбу, если ты приведешь их сюда.
Дис недолго думала, прежде чем согласиться. Она уже уходила, когда Бьякуя решил предупредить её.
- Только не посылай орков, Элроир пристрелит их до того, как они успеют заговорить.
Она сказала нечто неразборчивое в ответ, но все же совету вняла. Ей не нравилось, что в её чертогах появятся ещё чужаки. После того, как Дис ушла, Бьякуя не остался в одиночестве, к нему подошли уже знакомые гном и орк.
- Вот ведь вздорная женщина, замуж ей давно надо. Ты ведь, господин, правильно определил её пол?
- Да. Кто она?
- Последняя из королевского рода, оттого и хозяйка здесь. Когда демон напал на Казад-дум, немногие спаслись, слишком неожиданно все случилось. Выжившие никуда не ушли, а остались жить здесь, мечтая отомстить и вновь властвовать в Казад-дум. Только вот шли годы, за ними века и даже тысячелетия, а возможности все не представлялось. Демон не думал уходить и ослабевать тоже. Наши сородичи из других королевств не раз пытались отвоевать королевство предков, но раз за разом терпели поражение. У Ахорона было много рабов. Сам он больше ни разу не был вынужден вступать в бой. Жил себе в королевском дворце. Те, кто выживал в сражениях, перебирались к нам в Тайные Чертоги.
- Занимательная история, а как был заключен союз с орками? Ваша дружба поразительна.
- Это все Дис. Незадолго до падения проклятья, демон исчез. У орков, разумеется, началась свара. Кто-то из них тогда к нам и попал, вот так и заключили взаимовыгодное соглашение. Не все же они тупицы. Я – Нори, совсем забыл представиться. А это – Фарг.
- Господин, позвольте высказать наблюдение? – огромный орк робел и выказывал столько уважения, сколько гномам даже не снилось. Голос у него на удивление был высоким и совсем не грубым, что для орков нетипично. Говорил он на языке людей без запинок.
- Позволяю.
- Я заметил это, ещё когда мы вас только в Казад-дум заметили, а теперь ещё больше убеждаюсь в том, что не ошибся. От вас странное ощущение, будто вы не человек вовсе, вы ближе к эльфам, но они тоже другие. Нечто схожее и с одним из ваших спутников, гигантом с волчьей головой.
В волнении Фарг не оставлял в покое своих пальцев с длинными черными когтями, кожа у него была серо-синего цвета. Нори недовольно покосился на своего друга. И если бы не это, Бьякуя, скорее всего, бы не ответил.
- Не думал, что орки на подобное способны. До сих пор только эльфы не увидели во мне человека. Твои сомнения правдивы, я и Саджин родом из одного места и пришли одинм путем, не по своей воле.
Когда-то Бьякуя слышал, что орки произошли от плененных в самом начале мира эльфов, изуродованных пытками и скрещенных с чем-то демоническим. Представить подобное было трудно. Особенно, будучи просвещенным в вопросах семьи и брака у эльфов. Элроир во времена жизни Бьякуи при дворе королевы Селебрены любил рассказывать обо всем на свете, и про эльфов в первую очередь.
Теперь же, обнаружив нетипичного представителя орчьего племени, Кучики был готов поверить в их с эльфами далекое родство.
Бьякуе предложили еду и питье и дали отдохнуть. Как обычно к тому не стремясь, он стал героем.
Когда-то в юности Бьякуя стремился к славе, это правда. Сначала это было частью его подросткового бунтарства, потом горячности отрочества, позже плодом горя и разочарования, частичной попытки найти смерть. Но оно быстро прошло. К тому же, большую часть своей славы он приобрел в те моменты, когда её не искал.
Со временем Кучики стал равнодушен к славе и уверился, что она вовсе не важна. Оказавшись в этом мире, он не собирался становиться героем. Но раз за разом так происходило. Убийство демона Ахерона исключением не было, он совершил то, что был должен и не более того.
Бьякуя был предводителем отряда, и он повел их за собой в Казад-дум, следовательно, и защищать спутников должен был он.
Дис сдержала свое обещание, и к вечеру следующего дня её посланцы догнали отряд Бьякуи. Лишившись своего предводителя, путники шли намного медленнее, чем раньше. Это и позволило их догнать. Ну и то, что Нори и Фарг нашли Бьякую спустя меньше часа после окончания его дуэли с демоном.
Странники не сразу поверили, что их предводитель жив, и даже раны его не страшны. Но чем ближе вновь становился Казад-дум, тем легче и радостнее становились их сердца.
Хоть главный мост и был разрушен, попасть во дворцы гномов было нетрудно: на десять уровней ниже находился ещё один мост, раньше на нем стояли опоры для верхнего. Спуск к этому мосту был тайным. Узкая лестница, на которой и одному было мало места. Труднее всех этот проход было преодолеть Коммамуре с его габаритами. Но они справились с задачей, за что были вознаграждены встречей с умершим, как им до этого казалось, Бьякуей.
Капитан находился в хорошем расположении духа и был рад видеть своих друзей. Когда радостные приветствия и краткие объяснения подошли к концу, Элроир сообщил, что займется ранами, отчего всем нужно уйти. Кучики с ним согласился, только попросил задержаться Коммамуру.
- Гномы просят о помощи, отказать не получится. Как я понял, они хотят в один миг захватить весь Казад-дум, установив власть над сокровищницей - оружейной в королевском дворце. Заходить туда, кроме демона, никто не решается, из-за охраняющих богатства живых мертвецов.
- Кто только такое выдумал? – усмехаясь и одновременно избавляясь от смещения кости на ноги, уточнил Элроир.
- Дис, с её расчетливостью не поспоришь. Будь она хоть немного известна, точно исчезла бы с проклятьем.
- Как проклятье связано с известностью? – Комамуре легкомысленность собеседников не нравилась.
- Исчезли в основном известные личности и их друзья, сторонники. То есть те, кто что-то совершал. Не обязательно был прославлен, но какие-то слухи где-то ходили, - настроение у Элроира было замечательным, отчего он почти пел, и был готов рассказать все, что угодно.
- Возвращаемся к первоначальной проблеме: нас ждет сокровищница, полная упырей, и не это проблема. Проблема, как нам к этой сокровищнице подобраться. Уверен, все орки будут пытаться завладеть ей. Кто справится первым тот и победил.
- Чего это ты мертвецов недооцениваешь? – уточнил Элроир.
- Они очень хорошо убиваются с помощью занпакто. Даже сами под удары подставляются. Ты не против составить мне компанию, Коммамура?
Не перенять тон разговора, которым Бьякуя заразился от царевича эльфов, было невозможно.
- Хорошо, будем вспоминать молодость. Когда он будет готов, Элроир?
- Через неделю. Дней через пять срастутся кости, и ещё хотя бы пару дней нужно дать телу прийти в норму.
Так и было решено. Вынужденное ожидание было даже кстати, за такое время орки успеют пролить немало крови друг друга, но ещё не успеют поделить власть. То есть, когда гномы выступят, у них будут все шансы решить проблемы раз и навсегда. В их век остановившегося времени даже задирам оркам приходилось осознавать ценность жизни.
В дни вынужденного сидения на месте Бьякуя развлекался тем, что мучил Дэлуин. С учетом его невозможности подняться на ноги, занятия забавляли ещё больше обычного. К тому же, впервые он мог заниматься с ней не урывками, а целенаправленно.
К ним то и дело присоединялся Коммамура, его предприятие коллеги тоже забавляло. Только вот выдерживал он куда меньше Кучики, получающего от уроков прямо-таки садистское наслаждение. Не иначе он это перенял от Шихуин Йоруичи, и в утверждение: «Тяжело в учении, легко в бою» - верил, ну или перефразировал установку как-то на свой лад.
Получив разрешение встать на ноги, Бьякуя принялся уже за собственную тренировку. Без устали он вел бои с тенью, оттачивая удары. За время бесконечных странствий и непрекращающихся битв, его выпады стали более резкими, менее правильными. Так любила фехтовать Сакура: быстро и мощно, главное уничтожить врага за минимальный срок и никакого эстетизма в схватке. Тем же грешил Итачи. Сам же Бьякуя был мастером меча и, как выражалась жена, фехтовал, так же, как и писал – каллиграфично. Редко позволяя себе сбиться с выверенного размера, когда противник не позволял так сражаться.
Скользя по залу, Бьякуя не без горечи осознавал, где начал допускать отступления и от чего. Чтобы вернуться к канону, ему потребуется затратить немало сил. Но это потом, когда он вернется домой. Сейчас куда важнее найти туда дорогу и для начала справиться с неизвестным числом упырей.
Победить гномы решили не только хитростью, но и силой. Все же, их врагами и союзниками были орки, признающие ключевым аргументом в любом споре силу.
Королевский дворец, как было нетрудно догадаться, находился в сердце Казад-дума. Часть пути воинство гномов проделало по тайным проходам, неизвестным их противникам. Но потом они шли, уже не таясь, созерцая горы трупов вокруг. Орки вовсю делили власть. Союзы заключались и распадались со скоростью света. Каждый жаждал вырвать себе кусок побольше. Понятий законности и государственности у орков не было. Было лишь право сильного: что ты сможешь себе добыть, то и твое.
Гномы в право сильного тоже верили, хоть и иначе. Среди них сила определяла степень твоей подчиненности. Даже мудрецам и старикам было престало при необходимости убеждать при помощи кулаков или секиры. Мечи у них никогда не были ведущим оружием.
Это единодушие должно было реализовать амбициозный и коварный план Дис. Бьякуя в очередной раз в своей жизни убедился в женском коварстве. Увериться в том, что даже самые миролюбивые женщины при желании обладают драконей хваткой, ему пришлось ещё в детстве. И это была не шальная Йоруичи, а его идеальная матушка, у которой все всегда было по протоколу, и от этикета она не отступала ни на миллиметр.
Когда тень нависла над её единственным сыном, она проявила столько силы и ума, что пошатнулся весь мир. Даже дедушка Гинрей тогда не смог скрыть своего изумления, смешанного с удивлением.
Позже госпоже Кучики почти удалось расстроить возмутительную свадьбу сына. Не будь она тогда больна, однозначно бы добилась своего, но матушка не дожила до торжества двух месяцев. На смертном одре, когда остается только самое важное и подлинное, пожелала сыну счастья, лишь сожалея, что между ней и его избранницей столь мало общего, и ей хотелось бы видеть рядом с Бьякуей более сильную женщину.
Матушка точно обладала пророческим даром, потому что Хисана и вправду недолго была с ним и принесла с собой в жизнь Бьякуи множество мучений. Но он никогда не сожалел о своем выборе. Предложи ему сейчас изменить что-то в прошлом, Бьякуя бы отказался.
Гномы сражались яростно, пробивая себе дорогу ко дворцу. Орки даже не поняли, когда началось нападение. За прошедшие двенадцать дней, они успели устать от сражений, но от этого вовсе не стали дружелюбнее или менее воинственно настроены.
До того, как за Бьякуй и Саджином закрылась тяжелая дверь сокровищницы, им прошлось каждому убить с десяток орков.
Навстречу незваным посетителям никто из груды золота и драгоценностей не выпрыгнул. Но оба шинигами чувствовали леденящее присутствие смерти, и это было вовсе не ощущение от бойни снаружи. Здесь смерть была иной, давней, застаревшей.
Как им рассказали, последние защитники Казад-дума во главе с королем отступили сюда и так и остались охранять свои богатства.
Сокровища Казад-дум и вправду были несметны и хранились они не в одной сокровищнице. А только здесь они не знали числа и были навалены грудами.
- Кучики, уверен все достояние твоего клана не больше десятой части хранящегося здесь.
- Возможно. Этих сокровищ хватило бы, чтобы купить весь Сейретей и Руконгай, и осталось бы ещё на сотни лет транжирства.
Этот мир был в миллионы раз богаче их родного. Земли были плодороднее, а месторождений намного больше, и они были богаче. Многое из того, что в Обществе Душ посчитали бы изысканным и дорогим, здесь оказалось бы простым и доступным почти любому горожанину.
Шума битвы снаружи почти не было слышно. Оттого чуткое ухо Саджина уловило почти неслышное шевеление сбоку, когда живой мертвец напал на него, он уже выхватил меч и даже наносил удар.
Смотреть на упыря было неприятно: разлагающаяся плоть, мучающаяся душа и доступный шинигами былой облик.
Врагов было несколько десятков. Вдвоем сражаться было трудно, противники хоть и не нападали все разом, но и по одному подходили редко, сражались они, так же, как и живые гномы: яростно и не жалея сил. Вскоре союзников рассоединили, заставив волноваться не только о том, что перед глазами, но и о том, что за спиной.
Коммамура считал, скольких убил, и этот гном был пятнадцатым по счету, но он отличался от других. Он был намного сильнее. Ощущение от него было таким, будто после долгого общения с рядовыми и младшими офицерами вдруг встретил капитана.
Немного позже Коммамура заметил на голове своего противника корону. Перед ним был король гномов, но подобное отличие в духовном виде и вставшую дыбом шесть на загривке нельзя было объяснить социальным положением покойника.
Было нечто иное, накрепко связанное с его душей. Это же нечто сейчас тянулось к Саджину. Отбивая мощнейший удар секиры, он пытался понять, что же это и что за чувство непонятной тяги его преследовало.
Запнувшись об упавший на пол золотой кубок и чуть не попустив фатальный удар, Саджин увидел это нечто. На правой руке короля гномов был медный перстень с янтарем. Украшение не для владыки, особенно не для обладателя подобных сокровищ. Приблизившийся к Коммамуре перстень начал светиться теплым светом и как бы не из-за этого мертвец замер, подставляясь под удар Саджина.
Убитый король повел себя не так, как все остальные гномы. Его тело рассыпалось в пыль, а освободившийся дух повис в воздухе. Его взгляд был спокойным и заинтересованным, с минуту он смотрел на повергшего его, а потом снял с пальца тот самый перстень и вложил его в ладонь Коммамуры.
- Спасибо тебе. И не повторяй моих ошибок, - сказав это, король исчез.
На своем веку Саджин видел многое, но чтобы такое…. Называется, сколько бы ты не испытал, всегда найдется что-то ещё, тебе неведомое.
Несколько минут спустя к так и замершему в полулежачем положении Коммамуре подошел Кучики.
- Гномов тут больше нет, я проверил. Ты не ранен?
Бьякуя был таким же, как и всегда, хоть кое-где волосы прилипли ко лбу и щекам от пота, а скулы порозовели, невозмутимость с его лица никуда не делась.
- Нет, только один из них вел себя странно.
Бьякуя нахмурился и обратил внимание на оставшиеся после короля корону и секиру. Подняв корону и осмотрев её, он заговорил:
- Это следует отдать Дис. Что странного произошло?
- Тело исчезло, а ещё он отдал мне это и говорил.
Рассматривать перстень Кучики не стал, только ещё сильнее нахмурился.
- Есть у меня одно подозрение, но я не уверен. Нужно спросить Элроира.
- Без эльфа никак нельзя обойтись?
- В этом он разбирается. Коммамура, упыри не могут говорить на любом языке живых, а этот говорил, да и перстень необычный.
Понять, что на уме у Кучики, было проблематично, но с его доводами Саджин был согласен. Элроир был более чем интересным созданием, но Бьякуя слишком ему доверял, по мнению Коммамуры.
К тому моменту, когда шинигами торжественно вышли из сокровищницы, бой у её стен уже подходил к концу, и Дис в нем побеждала. Коварная женщина просчитала все до мелочей, иного исхода быть не могло. Все же стратегия незаменима, особенно когда толково составлена и подкреплена мужеством и жаждой победы.
С волнениями в Казад-дум ещё не было покончено, но в том, что рано или поздно все враги склонятся перед Дис, сомневаться не приходилось. Эта женщина смогла обратить проклятье во благо, за ещё лет пять она сможет вернуть величие гномьему царству Казад-дум. Пусть не все, для этого потребуется намного больше времени, но все же её хитрость и сила способны совершить невозможное.
Пока шел пир в честь победы, Бьякуя, Элроир и Саждин, отойдя немного в сторону, обсуждали случившиеся.
- Это одно из Колец Власти, - Элроир отказался прикасаться к перстню, только искоса на него посмотрел.
- Что такое Кольца Власти? – о таком Коммамура ещё не слышал.
- Магические кольца, сильнейшие из когда-либо созданных, - то, как сильно хмурился Кучики, не предвещало ничего хорошего.
- Примерно двадцать тысяч лет назад эльф по имени Амрас выковал их. Всего колец девятнадцать. Четырнадцать из них были осквернены, твое одно из них.
- Я не понимаю, к чему ты клонишь.
Магия – это все же не про Саджина, он хорошо её чувствует, но и все на том.
- Хорошо, постараюсь объяснить подробней. Начну с того, что магических колец огромное множество. Драгоценные камни - потрясающие проводники магии, и любые украшения у магов со временем становятся амулетами, их сила зависит от продолжительности контакта и силы волшебника. Но есть и другие способы создания, среди них – ковка. Как я уже сказал, эльф Амрас выковал девятнадцать мощнейших в истории магических колец, названных Кольцами Власти. Они уникальны, в первую очередь наличием собственной воли. Кольца сами выбирают себе хозяев, и с их решениями невозможно поспорить. Они становятся частью души и из неё черпают свою силу.
- Ты сказал, что четырнадцать были осквернены, и как подобная вещь могла достаться королю гномов?
- Четырнадцать колец разлетелось по свету. Четыре принадлежат повелителям эльфов, и одно исчезло, но мы точно знаем, что оно ещё чисто.
- Что вы называете осквернением? – получая в руки что-то особенно неоднозначное, Коммамура никогда не успокаивался, не поняв, что же ему досталось. В невозможности избавиться от безделушки, он уже убедился, теперь осталось выяснить, насколько оно опасно.
- Возникшая тьма в сердце владельца. Она оскверняет его самого, а вместе с ним и кольцо. Тогда вся мощь восстает против обладателя и влечет к неизбежной гибели, а ещё обращает в улайра, что это такое ты видел.
- Можно ли что-то с ним сделать?
- Очистить? Да, но это процесс длительный и трудный. К тому же, кольца связки влияют друг на друга. Но тебе повезло, твое кольцо уже начало очищаться, выбрав тебя своим новым властелином.
Элроир рассказал все, что знал о Кольцах Власти, а знал он о них много. Отчего рассказ затянулся надолго. Не успел он закончить, как к ним присоединилась Дис и огорошила своим намереньем никуда не отпускать героев, не одарив, как положено.
Гномы были известны своей скупостью, но если уж решали одарить кого-то, то делали это основательно. И тут уже не откажешься, как ни прибедняйся, без сокровищ не уйдешь.
Из-за этого и было принято окончательное решение разделиться: Коммамура отправлялся в Гил-Гэлад, а оттуда в Белый Город, Бьякуя же с теми, кто пожелает с ним остаться, шел в Серебренный Лес и уже оттуда, посоветовавшись с королевой Селебреной, тоже отправлялся в Белый Город.
Посещение Казад-дум и разговоры с орками ещё больше убедили, что замыслы их врага были нацелены на это место. Возможно, там странствие, продолжающееся уже многие годы, наконец, подойдет к концу, и они смогут вернуться домой.
Глава 16. Материнство
читать дальше Все дети боятся темноты. Многим этот первобытный страх не удается побороть до конца жизни. В темноте ты лишен обычного восприятия мира, а подсознание подсовывает кучу ненужных страхов и ужасов.
Ещё большинство детей боится грозы. После вспышки молнии с замиранием сердца они ждут грома. И этот грохот куда как страшнее смертоносной молнии.
Кучики Тетсуя исключением не был. Но, так же как и все дети, знал куда идти, когда тебе страшно.
Этой ночью он проснулся от кошмара и, обнаружив, что на улице громыхает, совсем испугался. Он долго лежал, свернувшись клубочком под одеялом. Но убедившись, что не может заснуть или хотя бы перестать стучать зубами, он нашел в себе мужество выбраться из укрытия.
Поставив босые ноги на пол, слезая с кровати, Тетсуя в страхе оглядывался вокруг. Отовсюду на него смотрели монстры. Пробираясь к двери, он пообещал себе, что утром обязательно уберется и расставит по местам все разбросанные игрушки. Не зря, видно, мама на него за это ругалась.
Одеяло наследник клана Кучики оставил на кровати, решив, что так будет выглядеть совсем трусом. Вздрагивая от каждого скрипа или тени, Тетсуя шел в комнату матери.
Мама умиротворенно спала, гроза не тревожила её. Забравшись на двуспальный футон, Тетсуя легонько погладил её по плечу. Мама заворочалась и вскоре открыла глаза.
Сон сразу же улетучился, стоило Сакуре увидеть перед собой перепуганного сына с лохматой головой и в съехавшей набок пижаме. Она села и не успела спросить, что же произошло, как ребенок отчаянно прижался к ней, обнимая.
- Мне приснился плохой сон, мамочка.
Про грозу он ей рассказывать не стал, зная, что мама и так все поймет.
- Все хорошо, родной, ничего не бойся.
Конечно же, Сакура поспешила прижать к себе сына. Ему это нужно, да и ей, перепугавшейся спросонья, будет легче.
Как и любой воин, Сакура умела побеждать свой страх. Но когда речь шла о её ребенке, её беспокойство было сильнее воли.
Ещё до того, как Тетсуя родился, она уже ставила его жизнь превыше своей. После долгих, мучительных и тяжелых родов окончательно уверилась, насколько ценна его жизнь. А когда исчез Бьякуя, вся жизнь Сакуры начала вращаться только вокруг сына.
Ради него Сакура смогла подняться, когда не хотелось жить. Тогда же выиграла войну за право воспитывать ребенка, как сама считает нужным. Сакура не рожала наследника клана Кучики, она рожала их с Бьякуй сына.
И пусть все сложилось не так, как они хотели, у Тетсуи будет нормальное детство. Она сделает все, чтобы его взросление проходило без лишних потрясений.
Вместе с желанием дать своему ребенку все самое лучшее был ужас стать слишком хорошей мамой и вместе с тем разбаловать сына до невозможного. Нравилось ей то или нет, но от наследования власти в клане Кучики Тетсую избавить было нельзя. Да и мало хорошего вырастить маменькиного сынка, даже без учета наследства.
Что касалось перспективы, в которой Тетсуя станет главой клана Кучики, Сакура двояко к ней относилась. С одной стороны, как и любой родитель, она не могла до конца вообразить своего ребенка взрослым, это казалось чем-то невероятно далеким и невозможным. То же самое было, когда она носила ребенка, настолько свыклась с мыслью о беременности, что с трудом представляла, как же он родится.
Какая-то часть сознания об этом твердила, когда Сакура изводилась из-за задержки родов, которые даже спровоцировать никак не получалось. Об искусственных методиках речи не шло – в реалиях Общества Душ они невозможны.
С духовной целостностью было ещё много других проблем. Например, для того, чтобы зачать и родить ребенка супруги должны иметь не слишком большой разлет духовной силы. Из-за этого большая часть старшего офицерского состава Готей-13 и бездетна, а аристократы по-прежнему практикуют ранние браки по расчету.
Эта проблема ребром встала перед Сакурой, когда она начала боевые действия под лозунгом «Я хочу ребенка». Во сколько раз она была слабее Бьякуи, даже говорить не стоит. И если зачать у них бы ещё получилось, то едва ли ей хватило бы сил выносить Тетсую, а с учетом, сколько было ещё и физиологических факторов, то точно бы умерла, и так-то выжила только за счет врожденной вредности.
Мечту свою лелея, Сакура проблему решила – достигла банкая. Позже Бьякуя издевался и говорил, что лейтенанты отчего-то очень любят доказывать ему свои позиции с помощью банкая, даже жена и та не исключение.
На муже банкай не применялся, поэтому Сакура праведно возмущалась. Они с Бьякуей за все годы совместной жизни и работы ни разу не сражались, он отказывался проводить даже тренировочные схватки с боккенами.
Из подобных навыков было улучшено её шунпо, но даже этому Бьякуе не нравилось её учить. То, что он все же научил её ещё и своей любимой сенке, было чудом.
Тренируясь часы и дни напролет с Итачи, в попытках поднять уровень духовной силы, Сакура не думала, что столь скоро банкай потребуется ей не только, как аргумент в семейных баталиях и что она будет тренироваться, чтобы улучшить его для применения в реальных схватках.
Ханахиме относилась к классу уникальных занпакто, оттого, как и все мечи из этой категории, обладала рядом не слишком удобных особенностей. В частности, прямых и мощных атак у неё не было, за исключением наносимых ей, как простым клинком. Ханахиме предпочитала сначала отступить, обмануть противника, а потом нанести ему критический удар. Ей нравились красивые убийства, достойные лучших куноичи. С таким мечом самое место во втором отряде. Исповедуются все их принципы, даже на уровне банкая.
Тетсуя быстро успокоился и уже был готов рассказать о том, что ему приснилось.
- Я видел папу. Он был в красивом подземном королевстве, но на него напал демон и сражаясь с ним, он упал в пропасть.
- Наш папа не умрет, он обещал вернуться – значит, вернется. Иди к себе, это всего лишь дурной сон.
- Можно я останусь с тобой, мамочка?
Ей хотелось позволить сыну остаться. Но он уже не такой маленький.
- Давай лучше отведу тебя в твою комнату.
На это Тетсуя был согласен. Он был не слишком-то капризным ребенком. Разве что первые девять месяцев своей жизни почти не смолкал. Но выйдя из возраста младенца, он стал приличным ребенком.Тут, правда, наступала череда болезней, которые Тетсуя неизменно умудрялся подхватить и неизменно трудно переносил.
Оттого для Тетсуи и была создана кровать, а не футон. Там он и провел свой прошлый день рождения, покрытый сыпью и зеленкой, а Сакура читала сыну сказки. Откуда Тетсуя притащил ветрянку, она даже не догадывалась.
Со сверстниками он не сказать, чтобы много общался. В ближайшем окружении их не было. А в общество они выходили редко. Своим нежеланием устраивать похороны, Сакура создала себе не самую лучшую репутацию. Одни называли её сумасшедшей. Другие, более циничные, расчетливой интриганкой.
Но саму Сакуру светские сплетни не интересовали. Она знала, что никогда не врала мужу, ну, в серьезных вопросах. И пусть она не безгрешна, под венец шла по любви, без корыстных планов. К тому же, она не могла представить себе ситуацию, в которой могла бы пойти против мужа. Да, Сакура могла устроить скандал, могла и подстроить нечто, нужное себе, коварство не было ей чуждо, но мелкое, бытовое. Времена глобальных интриг в её жизни давно прошли.
Это была другая жизнь. Прошлая. Жизнь, в которой не было Бьякуи. А Саске был её другом, любовником и мужем, а не младшим братом. Тогда же она родила своего первого сына, от Саске.
Редко, но Сакура все же сравнивала две свои жизни. И две истории материнства. С её первенцем, Рюи, все было иначе. Все было просто и больше походило на игру. Саске детей хотел, и его радости не было предела, когда она забеременела. Беременность протекала легко, со временем только начал мешать живот, а ещё она перестала мыслить жизнь без бананов и начала сильнее солить еду. Родился Рюи за три для до назначенного срока, легко и быстро, почти не причинив боли своей матери. Здоровый, крепенький, пусть и не очень большой мальчик. Как выяснилось, ещё и послушный. Почти не капризничал, отчего родители в нем совсем души не чаяли.
Саске плакал, не стыдясь, впервые беря сына на руки. И потом возился с ним больше всех. Был настолько счастлив, что наверняка разбаловал бы до неприличия, не умри тогда Сакура.
Рюи вырос достойным человеком, пусть и не настолько великим, как его родители. Сейчас у него наверняка уже есть своя семья и дети, а может он успел состариться и умереть. Сакура об этом не думала, та жизнь была далеко позади. В те времена она была другим человеком, от той Сакуры осталась только тень.
С Тетсуей все время были проблемы. К тому же, помимо него самого были ещё и проблемы с Бьякуей и его отношению к отцовству.
Детей он иметь не хотел. Считал, что и так неплохо живут. А учитывая ещё и все опасности, связанные с деторождением, даже слышать не желал. Когда же Сакура все же забеременела, один за другим начали воплощаться его ночные кошмары. Ей было плохо, постоянно мутило, обмороки, она слабела на глазах. Да ещё никак не могла набрать вес, отчего страдала ещё больше.
Что примечательно, Бьякуя мучился угрызениями совести. К жене он боялся прикоснуться лишний раз, не дай ками хуже сделает. Но он старался, честно старался превозмочь себя и свои страхи и помочь супруге, пусть и не понимал, как и чем.
В основном его забота выливалась в утаскивание её в постель. В непозволении работать. В какие-то милые глупости, каких он до этого не совершал. Тот год стал труднейшим в их отношениях. Впервые Сакура тайком плакала, страшась будущего. Она даже молиться тогда начала.
Только вот её не услышали. Или боги ничего не могли сделать с предписанным судьбой. В новогоднюю ночь Сакура едва не умерла при родах. Как сказала капитан Унохана, её спасла фамильная вредность, какая из двух фамилий имелась в виду, не уточнялось.
Даже смотреть на сына Бьякуя отказался. Он сидел у постели жены и считал минуты до того момента, когда она проснется. В ту ночь ему впервые за много лет было жутко. Потерять её он не мог, оттого весь день метался по поместью и молился, чтобы она осталась жива. Сын тогда волновал куда меньше. Он был готов отказаться от этого, согласиться, что его род будет прерван, лишь бы она была жива. Сакура выжила, а сын родился здоровым.
На руки Бьякуя Тетсую так и не взял ни на следующий день, ни через неделю. Только посмотрел и сказал, что рад удачному исходу и здоровью младенца.
Сакура быстро оправилась, благо через пару дней можно было применять медицинское кидо, и начала работать способность к регенерации. Не так мощно, как обычно, отчего Сакура была слаба, но с бытом уже могла справляться. Она волновалась, как бы Бьякуя, в котором отцовкие чувства не спешили просыпаться, не передал ребенка на воспитание кормилицам и нянькам и не посчитал свой долг на ближайшее время выполненным. Но этого он не сделал, и делать не собирался, все, касательно ребенка, было предоставлено решать ей.
Тогда Сакуре стало страшно по другому поводу. Но весь следующий месяц она была так занята отказывающимся спать младенцем, что на выяснение отношений времени не было.
Они тогда вновь начали спать в одной постели. Через несколько дней после родов, Бьякуя вернулся в покинутую три месяца назад спальню. Но ничего супружеского в их отношениях не было. Из отношений исчезла всякая близость, почти не осталось даже случайных прикосновений.
Сакура дни и ночи напролет возилась с сыном, а Бьякуя с утра уходил в отряд и то и дело, когда его совсем утомлял детский плач или того требовали дела, оставался ночевать в казармах.
Там-то и состоялся долго откладываемый разговор. Впервые со времени рождения сына, Сакура отвлеклась на что-то другое. Она обнаружила случайно оброненный или забытый документ. Несколько минут все ещё лейтенант шестого отряда смотрела на белый лист бумаги с столбцами черных иероглифов, расставленных по колонкам таблицы.
Смутно припомнив дату, Сакура вспомнила, что эту отчетность нужно сдать сегодня. Затягивать было совсем не в духе Бьякуи, следовательно, он банально не успевал. Отправить посыльного было нетрудно, но вместо этого Сакура оставила сына на Рукию и сама пошла в казармы.
Шла она медленно, озираясь вокруг, чувствуя дискомфорт, как любой человек впервые за долгое время покинувший дом. В шунпо она так и не перешла, хоть и начала со временем идти быстрее, оправдывая себя тем, что иначе остынет обед, которым она решила накормить супруга, не тащить же, в самом деле, одну бумажку.
В казармах её встретили с овациями и поздравлениями. А ещё кто-то из ещё не видевших её новичков оттого и не признавший, получил по голове от старших товарищей. Подчиненных получилось утихомирить и пробраться в кабинет незамеченной. Если не прислушиваться к ощущениям, её реацу никогда нельзя было заметить, а сейчас она была ещё и ослаблена.
Бьякуя поднял тяжелый взгляд от документов, когда хлопнула входная дверь, и так и застыл. Увидеть жену он не ожидал. Тем более такую, в нейтрального цвета юкате поверх которой для защиты от мороза было хаори, с синяками под глазами и с обедом наперевес.
В гробовой тишине его голос зазвенел набатом, разрезая натянутую тягучесть воздуха вокруг них:
- Что случилось?
- Ничего.
Получив обычно ненужное ей приглашение, Сакура подошла к столу и привычным жестом сдвинула в сторону все бумаги. Впервые за последние время они смогли нормально поговорить.
В ту ночь Сакура смогла выспаться, впервые после рождения ребенка, а Бьякуя взял на руки сына и перестал понимать, как мог этого не делать. Они вновь стали прикасаться друг к другу и говорить. Столь затянувшийся кризис миновал.
В темноте не только детям стены родного дома кажутся жуткими. От того ли это, что взрослые не больше, чем всего лишь выросшие дети? Возможно. Или же от того, что в темноте в голову неизменно приходят ненужные мысли и воспоминания? Возможно и это. Но ради своих детей, взрослые готовы перебороть любые ужасы. Вот это было для Сакуры однозначно.
Пробираясь сквозь бардак к постели Тетсуи, Сакура не думала о монстрах, поджидающих в каждом углу. Она думала, что утром придет сюда и заставит Тетсую убрать игрушки, в чем была даже согласна ему помочь.
Укрытый одеялом мальчик поймал руку собравшейся уходить матери.
- Не уходи, пожалуйста.
- Все ещё страшно?
Сакура садится на край постели и гладит сына по голове. Если так будет нужно, она может и до утра просидеть.
- Мамочка, расскажи сказку.
- Какую?
- О тебе и папе.
- Про нас никто не сочинил сказку, ничего особенного мы для этого не сделали.
- Но ты ведь всегда говоришь, что мой папа – герой!
- Герой, только во имя меня ему не пришлось совершать подвигов. От того и сказки нет.
Тетсуя – любознательный, а ещё любящий ребенок. Сейчас ему особенно интересна история его семьи. Чтобы хоть как-то выкручиваться, Сакура бесконечно ворошила архивы клана. Выискивая самые интересные истории и легенды. Подобный интерес похвален, все же Тетсуя наследник клана Кучики, Бьякуя мог бы гордиться сыном.
А что любимый сказочный герой – папа. Так не их в том вина, когда же виноватые найдутся, то Сакура очень хорошо объяснит им, как плохо они поступили. О да, пощады от неё никто не дождется.
- Быть такого не может, мама!
- Ну что ты хочешь узнать?
- Как ты и папа познакомились?
- Я врезалась в него в коридоре.
- Мам!
Возмущенный Тетсуя даже сел. Чтобы понять, как обвинительно он на неё смотрит, Сакуре не нужен был свет. Уложив сына обратно под одеяло, она решила рассказать ему чуть больше.
- Я же тебе сказала, что ничего интересного не было. Уверен, что хочешь, чтобы я рассказала?
- Да.
- Хорошо. Я тогда только вступила в Готей-13 и начала службу в четвертом отряде. Капитан Унохана отправила меня с бумагами в пятый. Я пришла в момент, когда капитана не было, собрание капитанов только закончилось, и он ещё не успел вернуться. Я не знала, что капитан пятого отряда – дядя Итачи. Он только получил этот пост, как раз в тот момент, когда я закончила академию и перебиралась в отряд. Мы тогда были в ссоре и уже несколько лет не общались. Вот я то ли испугалась, то ли от неожиданности закричала и убежала. Куда бегу, не смотрела, так и врезалась в твоего отца, ухватилась за хаори, не понимая, кто передо мной. Интересно?
- И вы влюбились друг в друга с первого взгляда?
Смеясь, Сакура ответила честно, врать сыну не хотелось. Хватит вранья о её кровном родстве с Саске и Итачи, а так же замалчивания истории о Хисане и появлении Рукии в клане Кучики, тут тоже была создана иллюзия уз крови.
- Нет, милый, следующие десять лет мы почти не общались. Влюбились друг в друга мы уже после того, как я стала его лейтенантом. Случилось это где-то под сенью Парижа.
Видя, что сын наконец задремал, Сакура поднялась с постели и ещё раз поправила одеяло.
- Ты же отправишься со мной в Париж на следующей неделе?
- Да, мамочка.
Засыпая, Тетсуя не заметил, что мать решила воплотить в жизнь его мечту побывать в мире живых.
читать дальше Смех. Детский смех. Смеялась маленькая девочка, бегущая по широкой галереи. Она то и дело путалась в своих ногах, пока ещё плохо умея ходить. С разбегу малышка спрыгнула в сад и, не останавливаясь, побежала вперед.
- Папочка, папочка, вернулся!
Тот, кого она звала, подхватил ребенка на руки. Малышка начала смеяться ещё заливистей, целуя любимого родителя, он тоже её поцеловал.
С момента, когда он начал говорить, некто, видевший пока все это со стороны, начал осозновать происходящие. Ребенка на руках держал он сам – Кучики Бьякуя.
- Миэль, сколько раз тебе говорить не бегать босиком по земле?
- Я хотела первой тебя встретить.
Не отпуская дочь с рук, Бьякуя пошел к дому, своему дому в Сейретеи. До того, как они зашли в дом, послышался окрик.
- С возвращением, отец.
Тетсуя, запыхавшийся и с бокеном в руке, спешил к ним.
- Как твои тренировки?
- Хорошо. Надеюсь, ты поможешь мне, отец?
- Конечно.
- Только для начала поест, - это к ним присоединилась Сакура.
- Чувствуешь себя лучше?
- Намного. Можно сказать совсем здорова.
Малышка на руках начала елозить, привлекая к себе внимание.
- Ундомиэль!
Что она ответила своим смешным голоском, он так и не услышал, видение оборвалось. Бьякуя открыл глаза, беззвучно произнося имя дочери. После чего начал осознавать происходящие.
Во-первых, он был жив. Во-вторых, шею неприятно саднило и обе руки тоже. Пальцы правой болели от того, с какой силой он сжимал меч. Сенбонзакура был тут, и покрытые копотью, но не пострадавшие ножны - тоже. Кожи на большей части левой ладони не было, что было уже страшней.
Края заношенных сапогов порвались, но носить их было все ещё можно. А вот о штанах такого сказать было нельзя: они обгорели и порвались. Что касалось кольчуги, то она ничуть не пострадала, не считая пятен копоти. Гномы свое дело знали, да и метал поистине волшебный. Проведя здоровой рукой по голове, Бьякуя понял, что волосы стали в два раза короче и теперь достигали середины шеи. Но все это были мелочи. Он выжил, хоть и с трудом.
Схватка с демоном была изматывающей, он пронес его через все бездны. В какой-то момент Бьякуя чувствовал в себе такую силу, будто снова стал шинигами, а ещё он чувствовал присутствие верного Сенбонзакуры, которого не видел и не чувствовал вот уже двадцать восемь лет.
Стоило сесть, и Бьякуя понял, что у него сломано несколько ребер. Перелом терпимый и довольно безопасный, но от этого один из самых неприятных. Попробовав встать, он обнаружил, что сломал ещё и ногу. И это было намного хуже. Выжив в схватке с демоном, умирать от жажды и голода совсем не хотелось, но выбраться из подземелья он теперь не мог. Магия исцеления была противнейшей вещью, мало того, что давалась ему из рук вон плохо, так ещё и на себе не действовала. К тому же, чтобы стростить сломанную кость нужно хотя бы несколько дней.
Темнота не была абсолютной, Бьякуя поспешил зажечь свет, сразу как понял, что жив. Светлячок получился тускловатый, но его хватило, чтобы заметить приближающуюся фигуру орка.
Пусть Бьякуя и был обречен на смерть, сражаться за жизнь он был готов до конца. В правой руке сразу же вспыхнуло сине-красное пламя, формируясь в шар.
- Стойте, стойте, господин, мы вам не враги!
Рядом с орком оказался гном с рыжеватой бородой. Бросать сгусток пламени, Бьякуя не стал, но и не потушил, ожидая объяснений.
- Мы пришли вам помочь, мы видели как вы сразили эту демоническую тварь.
- Орк? – голос хоть и хрипел из-за пересохшего горла, но слушался.
- Союзник. Рабом быть никто не хочет, некоторые из них смогли вырваться на свободу. Но давайте мы все объясним чуть позже, нужно уходить, выше сейчас свара, но они могут и сюда спуститься.
Гном подошел ближе и протянул Бьякуе мех с вином.
Отравить его было возможно, но весьма проблематично, да и смысла в том не было. Об отраве Бьякуя подумал просто по привычке, выработавшейся ещё в юности и ставшей ещё мощнее в результате совместной жизни с Сакурой.
Жена во время беременности решила, что он излишне восприимчив к подобного рода составам и принялась исправлять несправедливость. Она тогда сидела дома и страдала от скуки.
Когда Бьякуя напился, к нему приблизился орк. Он был очень высок и столь же широк в плечах. Пользоваться его помощью для перемещения не хотелось - несмотря на необычную для их народа опрятность, выглядел орк совсем непривлекательно. К тому же, Кучики неплохо успел набраться местных предрассудков, да и сам во многом убедился.
Орк и гном попросили оставить небольшой огонек и потушить, если они сочтут это нужным. Пробирались они украдкой, постоянно прислушиваясь, ведя путь вниз, пока перед ними не открылись освещенные чертоги.
В отличие от остальной части Казад-дум, здесь не было заброшенности и разрушений. Мертвецкой тишины тоже не было. Напротив, отовсюду раздавались звуки жизни. Зайдя в относительно небольшой по размерам чертог, Бьякую поместили на каменное ложе, застеленное шкурами. Рядом с этой постелью стояла ожидающая их гномийка.
- Назовись, победитель демона Ахерона, грабителя Казад-дум.
- У меня много имен, я странник. Чаще всего меня называют Арагалрэн. А как твое имя?
- Дис. Мы потомки беженцев и выживших во множестве сражений. Мы живем в Казад-дум тайно, но теперь, когда Ахерон мертв, мы сможем подняться в верхние чертоги и возродить великое царство Казад-дум. Мы щедро вознаградим тебя, если ты поможешь.
- Сейчас я даже не могу встать на ноги, и даже если бы мог, Дис, я спешу. У меня нет времени и сил воевать с полчищами орков.
- В мире, где остановилось время, кто-то спешит, - гномийка усмехнулась, но тут же продолжила говорить. – Тем более, ты, тот, кто не задерживается подолгу на одном месте. Не думай, что раз мы живем под землей, то не знаем, что происходит на поверхности.
- Тогда скажи: знаешь ли ты что произошло с моими спутниками?
- Да, они бежали. Трусы. Тебе не стоит о них вспоминать.
- Они выполнили мой приказ. Их возможно ещё догнать?
- Да.
- Я выполню твою просьбу, если ты приведешь их сюда.
Дис недолго думала, прежде чем согласиться. Она уже уходила, когда Бьякуя решил предупредить её.
- Только не посылай орков, Элроир пристрелит их до того, как они успеют заговорить.
Она сказала нечто неразборчивое в ответ, но все же совету вняла. Ей не нравилось, что в её чертогах появятся ещё чужаки. После того, как Дис ушла, Бьякуя не остался в одиночестве, к нему подошли уже знакомые гном и орк.
- Вот ведь вздорная женщина, замуж ей давно надо. Ты ведь, господин, правильно определил её пол?
- Да. Кто она?
- Последняя из королевского рода, оттого и хозяйка здесь. Когда демон напал на Казад-дум, немногие спаслись, слишком неожиданно все случилось. Выжившие никуда не ушли, а остались жить здесь, мечтая отомстить и вновь властвовать в Казад-дум. Только вот шли годы, за ними века и даже тысячелетия, а возможности все не представлялось. Демон не думал уходить и ослабевать тоже. Наши сородичи из других королевств не раз пытались отвоевать королевство предков, но раз за разом терпели поражение. У Ахорона было много рабов. Сам он больше ни разу не был вынужден вступать в бой. Жил себе в королевском дворце. Те, кто выживал в сражениях, перебирались к нам в Тайные Чертоги.
- Занимательная история, а как был заключен союз с орками? Ваша дружба поразительна.
- Это все Дис. Незадолго до падения проклятья, демон исчез. У орков, разумеется, началась свара. Кто-то из них тогда к нам и попал, вот так и заключили взаимовыгодное соглашение. Не все же они тупицы. Я – Нори, совсем забыл представиться. А это – Фарг.
- Господин, позвольте высказать наблюдение? – огромный орк робел и выказывал столько уважения, сколько гномам даже не снилось. Голос у него на удивление был высоким и совсем не грубым, что для орков нетипично. Говорил он на языке людей без запинок.
- Позволяю.
- Я заметил это, ещё когда мы вас только в Казад-дум заметили, а теперь ещё больше убеждаюсь в том, что не ошибся. От вас странное ощущение, будто вы не человек вовсе, вы ближе к эльфам, но они тоже другие. Нечто схожее и с одним из ваших спутников, гигантом с волчьей головой.
В волнении Фарг не оставлял в покое своих пальцев с длинными черными когтями, кожа у него была серо-синего цвета. Нори недовольно покосился на своего друга. И если бы не это, Бьякуя, скорее всего, бы не ответил.
- Не думал, что орки на подобное способны. До сих пор только эльфы не увидели во мне человека. Твои сомнения правдивы, я и Саджин родом из одного места и пришли одинм путем, не по своей воле.
Когда-то Бьякуя слышал, что орки произошли от плененных в самом начале мира эльфов, изуродованных пытками и скрещенных с чем-то демоническим. Представить подобное было трудно. Особенно, будучи просвещенным в вопросах семьи и брака у эльфов. Элроир во времена жизни Бьякуи при дворе королевы Селебрены любил рассказывать обо всем на свете, и про эльфов в первую очередь.
Теперь же, обнаружив нетипичного представителя орчьего племени, Кучики был готов поверить в их с эльфами далекое родство.
Бьякуе предложили еду и питье и дали отдохнуть. Как обычно к тому не стремясь, он стал героем.
Когда-то в юности Бьякуя стремился к славе, это правда. Сначала это было частью его подросткового бунтарства, потом горячности отрочества, позже плодом горя и разочарования, частичной попытки найти смерть. Но оно быстро прошло. К тому же, большую часть своей славы он приобрел в те моменты, когда её не искал.
Со временем Кучики стал равнодушен к славе и уверился, что она вовсе не важна. Оказавшись в этом мире, он не собирался становиться героем. Но раз за разом так происходило. Убийство демона Ахерона исключением не было, он совершил то, что был должен и не более того.
Бьякуя был предводителем отряда, и он повел их за собой в Казад-дум, следовательно, и защищать спутников должен был он.
Дис сдержала свое обещание, и к вечеру следующего дня её посланцы догнали отряд Бьякуи. Лишившись своего предводителя, путники шли намного медленнее, чем раньше. Это и позволило их догнать. Ну и то, что Нори и Фарг нашли Бьякую спустя меньше часа после окончания его дуэли с демоном.
Странники не сразу поверили, что их предводитель жив, и даже раны его не страшны. Но чем ближе вновь становился Казад-дум, тем легче и радостнее становились их сердца.
Хоть главный мост и был разрушен, попасть во дворцы гномов было нетрудно: на десять уровней ниже находился ещё один мост, раньше на нем стояли опоры для верхнего. Спуск к этому мосту был тайным. Узкая лестница, на которой и одному было мало места. Труднее всех этот проход было преодолеть Коммамуре с его габаритами. Но они справились с задачей, за что были вознаграждены встречей с умершим, как им до этого казалось, Бьякуей.
Капитан находился в хорошем расположении духа и был рад видеть своих друзей. Когда радостные приветствия и краткие объяснения подошли к концу, Элроир сообщил, что займется ранами, отчего всем нужно уйти. Кучики с ним согласился, только попросил задержаться Коммамуру.
- Гномы просят о помощи, отказать не получится. Как я понял, они хотят в один миг захватить весь Казад-дум, установив власть над сокровищницей - оружейной в королевском дворце. Заходить туда, кроме демона, никто не решается, из-за охраняющих богатства живых мертвецов.
- Кто только такое выдумал? – усмехаясь и одновременно избавляясь от смещения кости на ноги, уточнил Элроир.
- Дис, с её расчетливостью не поспоришь. Будь она хоть немного известна, точно исчезла бы с проклятьем.
- Как проклятье связано с известностью? – Комамуре легкомысленность собеседников не нравилась.
- Исчезли в основном известные личности и их друзья, сторонники. То есть те, кто что-то совершал. Не обязательно был прославлен, но какие-то слухи где-то ходили, - настроение у Элроира было замечательным, отчего он почти пел, и был готов рассказать все, что угодно.
- Возвращаемся к первоначальной проблеме: нас ждет сокровищница, полная упырей, и не это проблема. Проблема, как нам к этой сокровищнице подобраться. Уверен, все орки будут пытаться завладеть ей. Кто справится первым тот и победил.
- Чего это ты мертвецов недооцениваешь? – уточнил Элроир.
- Они очень хорошо убиваются с помощью занпакто. Даже сами под удары подставляются. Ты не против составить мне компанию, Коммамура?
Не перенять тон разговора, которым Бьякуя заразился от царевича эльфов, было невозможно.
- Хорошо, будем вспоминать молодость. Когда он будет готов, Элроир?
- Через неделю. Дней через пять срастутся кости, и ещё хотя бы пару дней нужно дать телу прийти в норму.
Так и было решено. Вынужденное ожидание было даже кстати, за такое время орки успеют пролить немало крови друг друга, но ещё не успеют поделить власть. То есть, когда гномы выступят, у них будут все шансы решить проблемы раз и навсегда. В их век остановившегося времени даже задирам оркам приходилось осознавать ценность жизни.
В дни вынужденного сидения на месте Бьякуя развлекался тем, что мучил Дэлуин. С учетом его невозможности подняться на ноги, занятия забавляли ещё больше обычного. К тому же, впервые он мог заниматься с ней не урывками, а целенаправленно.
К ним то и дело присоединялся Коммамура, его предприятие коллеги тоже забавляло. Только вот выдерживал он куда меньше Кучики, получающего от уроков прямо-таки садистское наслаждение. Не иначе он это перенял от Шихуин Йоруичи, и в утверждение: «Тяжело в учении, легко в бою» - верил, ну или перефразировал установку как-то на свой лад.
Получив разрешение встать на ноги, Бьякуя принялся уже за собственную тренировку. Без устали он вел бои с тенью, оттачивая удары. За время бесконечных странствий и непрекращающихся битв, его выпады стали более резкими, менее правильными. Так любила фехтовать Сакура: быстро и мощно, главное уничтожить врага за минимальный срок и никакого эстетизма в схватке. Тем же грешил Итачи. Сам же Бьякуя был мастером меча и, как выражалась жена, фехтовал, так же, как и писал – каллиграфично. Редко позволяя себе сбиться с выверенного размера, когда противник не позволял так сражаться.
Скользя по залу, Бьякуя не без горечи осознавал, где начал допускать отступления и от чего. Чтобы вернуться к канону, ему потребуется затратить немало сил. Но это потом, когда он вернется домой. Сейчас куда важнее найти туда дорогу и для начала справиться с неизвестным числом упырей.
Победить гномы решили не только хитростью, но и силой. Все же, их врагами и союзниками были орки, признающие ключевым аргументом в любом споре силу.
Королевский дворец, как было нетрудно догадаться, находился в сердце Казад-дума. Часть пути воинство гномов проделало по тайным проходам, неизвестным их противникам. Но потом они шли, уже не таясь, созерцая горы трупов вокруг. Орки вовсю делили власть. Союзы заключались и распадались со скоростью света. Каждый жаждал вырвать себе кусок побольше. Понятий законности и государственности у орков не было. Было лишь право сильного: что ты сможешь себе добыть, то и твое.
Гномы в право сильного тоже верили, хоть и иначе. Среди них сила определяла степень твоей подчиненности. Даже мудрецам и старикам было престало при необходимости убеждать при помощи кулаков или секиры. Мечи у них никогда не были ведущим оружием.
Это единодушие должно было реализовать амбициозный и коварный план Дис. Бьякуя в очередной раз в своей жизни убедился в женском коварстве. Увериться в том, что даже самые миролюбивые женщины при желании обладают драконей хваткой, ему пришлось ещё в детстве. И это была не шальная Йоруичи, а его идеальная матушка, у которой все всегда было по протоколу, и от этикета она не отступала ни на миллиметр.
Когда тень нависла над её единственным сыном, она проявила столько силы и ума, что пошатнулся весь мир. Даже дедушка Гинрей тогда не смог скрыть своего изумления, смешанного с удивлением.
Позже госпоже Кучики почти удалось расстроить возмутительную свадьбу сына. Не будь она тогда больна, однозначно бы добилась своего, но матушка не дожила до торжества двух месяцев. На смертном одре, когда остается только самое важное и подлинное, пожелала сыну счастья, лишь сожалея, что между ней и его избранницей столь мало общего, и ей хотелось бы видеть рядом с Бьякуей более сильную женщину.
Матушка точно обладала пророческим даром, потому что Хисана и вправду недолго была с ним и принесла с собой в жизнь Бьякуи множество мучений. Но он никогда не сожалел о своем выборе. Предложи ему сейчас изменить что-то в прошлом, Бьякуя бы отказался.
Гномы сражались яростно, пробивая себе дорогу ко дворцу. Орки даже не поняли, когда началось нападение. За прошедшие двенадцать дней, они успели устать от сражений, но от этого вовсе не стали дружелюбнее или менее воинственно настроены.
До того, как за Бьякуй и Саджином закрылась тяжелая дверь сокровищницы, им прошлось каждому убить с десяток орков.
Навстречу незваным посетителям никто из груды золота и драгоценностей не выпрыгнул. Но оба шинигами чувствовали леденящее присутствие смерти, и это было вовсе не ощущение от бойни снаружи. Здесь смерть была иной, давней, застаревшей.
Как им рассказали, последние защитники Казад-дума во главе с королем отступили сюда и так и остались охранять свои богатства.
Сокровища Казад-дум и вправду были несметны и хранились они не в одной сокровищнице. А только здесь они не знали числа и были навалены грудами.
- Кучики, уверен все достояние твоего клана не больше десятой части хранящегося здесь.
- Возможно. Этих сокровищ хватило бы, чтобы купить весь Сейретей и Руконгай, и осталось бы ещё на сотни лет транжирства.
Этот мир был в миллионы раз богаче их родного. Земли были плодороднее, а месторождений намного больше, и они были богаче. Многое из того, что в Обществе Душ посчитали бы изысканным и дорогим, здесь оказалось бы простым и доступным почти любому горожанину.
Шума битвы снаружи почти не было слышно. Оттого чуткое ухо Саджина уловило почти неслышное шевеление сбоку, когда живой мертвец напал на него, он уже выхватил меч и даже наносил удар.
Смотреть на упыря было неприятно: разлагающаяся плоть, мучающаяся душа и доступный шинигами былой облик.
Врагов было несколько десятков. Вдвоем сражаться было трудно, противники хоть и не нападали все разом, но и по одному подходили редко, сражались они, так же, как и живые гномы: яростно и не жалея сил. Вскоре союзников рассоединили, заставив волноваться не только о том, что перед глазами, но и о том, что за спиной.
Коммамура считал, скольких убил, и этот гном был пятнадцатым по счету, но он отличался от других. Он был намного сильнее. Ощущение от него было таким, будто после долгого общения с рядовыми и младшими офицерами вдруг встретил капитана.
Немного позже Коммамура заметил на голове своего противника корону. Перед ним был король гномов, но подобное отличие в духовном виде и вставшую дыбом шесть на загривке нельзя было объяснить социальным положением покойника.
Было нечто иное, накрепко связанное с его душей. Это же нечто сейчас тянулось к Саджину. Отбивая мощнейший удар секиры, он пытался понять, что же это и что за чувство непонятной тяги его преследовало.
Запнувшись об упавший на пол золотой кубок и чуть не попустив фатальный удар, Саджин увидел это нечто. На правой руке короля гномов был медный перстень с янтарем. Украшение не для владыки, особенно не для обладателя подобных сокровищ. Приблизившийся к Коммамуре перстень начал светиться теплым светом и как бы не из-за этого мертвец замер, подставляясь под удар Саджина.
Убитый король повел себя не так, как все остальные гномы. Его тело рассыпалось в пыль, а освободившийся дух повис в воздухе. Его взгляд был спокойным и заинтересованным, с минуту он смотрел на повергшего его, а потом снял с пальца тот самый перстень и вложил его в ладонь Коммамуры.
- Спасибо тебе. И не повторяй моих ошибок, - сказав это, король исчез.
На своем веку Саджин видел многое, но чтобы такое…. Называется, сколько бы ты не испытал, всегда найдется что-то ещё, тебе неведомое.
Несколько минут спустя к так и замершему в полулежачем положении Коммамуре подошел Кучики.
- Гномов тут больше нет, я проверил. Ты не ранен?
Бьякуя был таким же, как и всегда, хоть кое-где волосы прилипли ко лбу и щекам от пота, а скулы порозовели, невозмутимость с его лица никуда не делась.
- Нет, только один из них вел себя странно.
Бьякуя нахмурился и обратил внимание на оставшиеся после короля корону и секиру. Подняв корону и осмотрев её, он заговорил:
- Это следует отдать Дис. Что странного произошло?
- Тело исчезло, а ещё он отдал мне это и говорил.
Рассматривать перстень Кучики не стал, только ещё сильнее нахмурился.
- Есть у меня одно подозрение, но я не уверен. Нужно спросить Элроира.
- Без эльфа никак нельзя обойтись?
- В этом он разбирается. Коммамура, упыри не могут говорить на любом языке живых, а этот говорил, да и перстень необычный.
Понять, что на уме у Кучики, было проблематично, но с его доводами Саджин был согласен. Элроир был более чем интересным созданием, но Бьякуя слишком ему доверял, по мнению Коммамуры.
К тому моменту, когда шинигами торжественно вышли из сокровищницы, бой у её стен уже подходил к концу, и Дис в нем побеждала. Коварная женщина просчитала все до мелочей, иного исхода быть не могло. Все же стратегия незаменима, особенно когда толково составлена и подкреплена мужеством и жаждой победы.
С волнениями в Казад-дум ещё не было покончено, но в том, что рано или поздно все враги склонятся перед Дис, сомневаться не приходилось. Эта женщина смогла обратить проклятье во благо, за ещё лет пять она сможет вернуть величие гномьему царству Казад-дум. Пусть не все, для этого потребуется намного больше времени, но все же её хитрость и сила способны совершить невозможное.
Пока шел пир в честь победы, Бьякуя, Элроир и Саждин, отойдя немного в сторону, обсуждали случившиеся.
- Это одно из Колец Власти, - Элроир отказался прикасаться к перстню, только искоса на него посмотрел.
- Что такое Кольца Власти? – о таком Коммамура ещё не слышал.
- Магические кольца, сильнейшие из когда-либо созданных, - то, как сильно хмурился Кучики, не предвещало ничего хорошего.
- Примерно двадцать тысяч лет назад эльф по имени Амрас выковал их. Всего колец девятнадцать. Четырнадцать из них были осквернены, твое одно из них.
- Я не понимаю, к чему ты клонишь.
Магия – это все же не про Саджина, он хорошо её чувствует, но и все на том.
- Хорошо, постараюсь объяснить подробней. Начну с того, что магических колец огромное множество. Драгоценные камни - потрясающие проводники магии, и любые украшения у магов со временем становятся амулетами, их сила зависит от продолжительности контакта и силы волшебника. Но есть и другие способы создания, среди них – ковка. Как я уже сказал, эльф Амрас выковал девятнадцать мощнейших в истории магических колец, названных Кольцами Власти. Они уникальны, в первую очередь наличием собственной воли. Кольца сами выбирают себе хозяев, и с их решениями невозможно поспорить. Они становятся частью души и из неё черпают свою силу.
- Ты сказал, что четырнадцать были осквернены, и как подобная вещь могла достаться королю гномов?
- Четырнадцать колец разлетелось по свету. Четыре принадлежат повелителям эльфов, и одно исчезло, но мы точно знаем, что оно ещё чисто.
- Что вы называете осквернением? – получая в руки что-то особенно неоднозначное, Коммамура никогда не успокаивался, не поняв, что же ему досталось. В невозможности избавиться от безделушки, он уже убедился, теперь осталось выяснить, насколько оно опасно.
- Возникшая тьма в сердце владельца. Она оскверняет его самого, а вместе с ним и кольцо. Тогда вся мощь восстает против обладателя и влечет к неизбежной гибели, а ещё обращает в улайра, что это такое ты видел.
- Можно ли что-то с ним сделать?
- Очистить? Да, но это процесс длительный и трудный. К тому же, кольца связки влияют друг на друга. Но тебе повезло, твое кольцо уже начало очищаться, выбрав тебя своим новым властелином.
Элроир рассказал все, что знал о Кольцах Власти, а знал он о них много. Отчего рассказ затянулся надолго. Не успел он закончить, как к ним присоединилась Дис и огорошила своим намереньем никуда не отпускать героев, не одарив, как положено.
Гномы были известны своей скупостью, но если уж решали одарить кого-то, то делали это основательно. И тут уже не откажешься, как ни прибедняйся, без сокровищ не уйдешь.
Из-за этого и было принято окончательное решение разделиться: Коммамура отправлялся в Гил-Гэлад, а оттуда в Белый Город, Бьякуя же с теми, кто пожелает с ним остаться, шел в Серебренный Лес и уже оттуда, посоветовавшись с королевой Селебреной, тоже отправлялся в Белый Город.
Посещение Казад-дум и разговоры с орками ещё больше убедили, что замыслы их врага были нацелены на это место. Возможно, там странствие, продолжающееся уже многие годы, наконец, подойдет к концу, и они смогут вернуться домой.
Глава 16. Материнство
читать дальше Все дети боятся темноты. Многим этот первобытный страх не удается побороть до конца жизни. В темноте ты лишен обычного восприятия мира, а подсознание подсовывает кучу ненужных страхов и ужасов.
Ещё большинство детей боится грозы. После вспышки молнии с замиранием сердца они ждут грома. И этот грохот куда как страшнее смертоносной молнии.
Кучики Тетсуя исключением не был. Но, так же как и все дети, знал куда идти, когда тебе страшно.
Этой ночью он проснулся от кошмара и, обнаружив, что на улице громыхает, совсем испугался. Он долго лежал, свернувшись клубочком под одеялом. Но убедившись, что не может заснуть или хотя бы перестать стучать зубами, он нашел в себе мужество выбраться из укрытия.
Поставив босые ноги на пол, слезая с кровати, Тетсуя в страхе оглядывался вокруг. Отовсюду на него смотрели монстры. Пробираясь к двери, он пообещал себе, что утром обязательно уберется и расставит по местам все разбросанные игрушки. Не зря, видно, мама на него за это ругалась.
Одеяло наследник клана Кучики оставил на кровати, решив, что так будет выглядеть совсем трусом. Вздрагивая от каждого скрипа или тени, Тетсуя шел в комнату матери.
Мама умиротворенно спала, гроза не тревожила её. Забравшись на двуспальный футон, Тетсуя легонько погладил её по плечу. Мама заворочалась и вскоре открыла глаза.
Сон сразу же улетучился, стоило Сакуре увидеть перед собой перепуганного сына с лохматой головой и в съехавшей набок пижаме. Она села и не успела спросить, что же произошло, как ребенок отчаянно прижался к ней, обнимая.
- Мне приснился плохой сон, мамочка.
Про грозу он ей рассказывать не стал, зная, что мама и так все поймет.
- Все хорошо, родной, ничего не бойся.
Конечно же, Сакура поспешила прижать к себе сына. Ему это нужно, да и ей, перепугавшейся спросонья, будет легче.
Как и любой воин, Сакура умела побеждать свой страх. Но когда речь шла о её ребенке, её беспокойство было сильнее воли.
Ещё до того, как Тетсуя родился, она уже ставила его жизнь превыше своей. После долгих, мучительных и тяжелых родов окончательно уверилась, насколько ценна его жизнь. А когда исчез Бьякуя, вся жизнь Сакуры начала вращаться только вокруг сына.
Ради него Сакура смогла подняться, когда не хотелось жить. Тогда же выиграла войну за право воспитывать ребенка, как сама считает нужным. Сакура не рожала наследника клана Кучики, она рожала их с Бьякуй сына.
И пусть все сложилось не так, как они хотели, у Тетсуи будет нормальное детство. Она сделает все, чтобы его взросление проходило без лишних потрясений.
Вместе с желанием дать своему ребенку все самое лучшее был ужас стать слишком хорошей мамой и вместе с тем разбаловать сына до невозможного. Нравилось ей то или нет, но от наследования власти в клане Кучики Тетсую избавить было нельзя. Да и мало хорошего вырастить маменькиного сынка, даже без учета наследства.
Что касалось перспективы, в которой Тетсуя станет главой клана Кучики, Сакура двояко к ней относилась. С одной стороны, как и любой родитель, она не могла до конца вообразить своего ребенка взрослым, это казалось чем-то невероятно далеким и невозможным. То же самое было, когда она носила ребенка, настолько свыклась с мыслью о беременности, что с трудом представляла, как же он родится.
Какая-то часть сознания об этом твердила, когда Сакура изводилась из-за задержки родов, которые даже спровоцировать никак не получалось. Об искусственных методиках речи не шло – в реалиях Общества Душ они невозможны.
С духовной целостностью было ещё много других проблем. Например, для того, чтобы зачать и родить ребенка супруги должны иметь не слишком большой разлет духовной силы. Из-за этого большая часть старшего офицерского состава Готей-13 и бездетна, а аристократы по-прежнему практикуют ранние браки по расчету.
Эта проблема ребром встала перед Сакурой, когда она начала боевые действия под лозунгом «Я хочу ребенка». Во сколько раз она была слабее Бьякуи, даже говорить не стоит. И если зачать у них бы ещё получилось, то едва ли ей хватило бы сил выносить Тетсую, а с учетом, сколько было ещё и физиологических факторов, то точно бы умерла, и так-то выжила только за счет врожденной вредности.
Мечту свою лелея, Сакура проблему решила – достигла банкая. Позже Бьякуя издевался и говорил, что лейтенанты отчего-то очень любят доказывать ему свои позиции с помощью банкая, даже жена и та не исключение.
На муже банкай не применялся, поэтому Сакура праведно возмущалась. Они с Бьякуей за все годы совместной жизни и работы ни разу не сражались, он отказывался проводить даже тренировочные схватки с боккенами.
Из подобных навыков было улучшено её шунпо, но даже этому Бьякуе не нравилось её учить. То, что он все же научил её ещё и своей любимой сенке, было чудом.
Тренируясь часы и дни напролет с Итачи, в попытках поднять уровень духовной силы, Сакура не думала, что столь скоро банкай потребуется ей не только, как аргумент в семейных баталиях и что она будет тренироваться, чтобы улучшить его для применения в реальных схватках.
Ханахиме относилась к классу уникальных занпакто, оттого, как и все мечи из этой категории, обладала рядом не слишком удобных особенностей. В частности, прямых и мощных атак у неё не было, за исключением наносимых ей, как простым клинком. Ханахиме предпочитала сначала отступить, обмануть противника, а потом нанести ему критический удар. Ей нравились красивые убийства, достойные лучших куноичи. С таким мечом самое место во втором отряде. Исповедуются все их принципы, даже на уровне банкая.
Тетсуя быстро успокоился и уже был готов рассказать о том, что ему приснилось.
- Я видел папу. Он был в красивом подземном королевстве, но на него напал демон и сражаясь с ним, он упал в пропасть.
- Наш папа не умрет, он обещал вернуться – значит, вернется. Иди к себе, это всего лишь дурной сон.
- Можно я останусь с тобой, мамочка?
Ей хотелось позволить сыну остаться. Но он уже не такой маленький.
- Давай лучше отведу тебя в твою комнату.
На это Тетсуя был согласен. Он был не слишком-то капризным ребенком. Разве что первые девять месяцев своей жизни почти не смолкал. Но выйдя из возраста младенца, он стал приличным ребенком.Тут, правда, наступала череда болезней, которые Тетсуя неизменно умудрялся подхватить и неизменно трудно переносил.
Оттого для Тетсуи и была создана кровать, а не футон. Там он и провел свой прошлый день рождения, покрытый сыпью и зеленкой, а Сакура читала сыну сказки. Откуда Тетсуя притащил ветрянку, она даже не догадывалась.
Со сверстниками он не сказать, чтобы много общался. В ближайшем окружении их не было. А в общество они выходили редко. Своим нежеланием устраивать похороны, Сакура создала себе не самую лучшую репутацию. Одни называли её сумасшедшей. Другие, более циничные, расчетливой интриганкой.
Но саму Сакуру светские сплетни не интересовали. Она знала, что никогда не врала мужу, ну, в серьезных вопросах. И пусть она не безгрешна, под венец шла по любви, без корыстных планов. К тому же, она не могла представить себе ситуацию, в которой могла бы пойти против мужа. Да, Сакура могла устроить скандал, могла и подстроить нечто, нужное себе, коварство не было ей чуждо, но мелкое, бытовое. Времена глобальных интриг в её жизни давно прошли.
Это была другая жизнь. Прошлая. Жизнь, в которой не было Бьякуи. А Саске был её другом, любовником и мужем, а не младшим братом. Тогда же она родила своего первого сына, от Саске.
Редко, но Сакура все же сравнивала две свои жизни. И две истории материнства. С её первенцем, Рюи, все было иначе. Все было просто и больше походило на игру. Саске детей хотел, и его радости не было предела, когда она забеременела. Беременность протекала легко, со временем только начал мешать живот, а ещё она перестала мыслить жизнь без бананов и начала сильнее солить еду. Родился Рюи за три для до назначенного срока, легко и быстро, почти не причинив боли своей матери. Здоровый, крепенький, пусть и не очень большой мальчик. Как выяснилось, ещё и послушный. Почти не капризничал, отчего родители в нем совсем души не чаяли.
Саске плакал, не стыдясь, впервые беря сына на руки. И потом возился с ним больше всех. Был настолько счастлив, что наверняка разбаловал бы до неприличия, не умри тогда Сакура.
Рюи вырос достойным человеком, пусть и не настолько великим, как его родители. Сейчас у него наверняка уже есть своя семья и дети, а может он успел состариться и умереть. Сакура об этом не думала, та жизнь была далеко позади. В те времена она была другим человеком, от той Сакуры осталась только тень.
С Тетсуей все время были проблемы. К тому же, помимо него самого были ещё и проблемы с Бьякуей и его отношению к отцовству.
Детей он иметь не хотел. Считал, что и так неплохо живут. А учитывая ещё и все опасности, связанные с деторождением, даже слышать не желал. Когда же Сакура все же забеременела, один за другим начали воплощаться его ночные кошмары. Ей было плохо, постоянно мутило, обмороки, она слабела на глазах. Да ещё никак не могла набрать вес, отчего страдала ещё больше.
Что примечательно, Бьякуя мучился угрызениями совести. К жене он боялся прикоснуться лишний раз, не дай ками хуже сделает. Но он старался, честно старался превозмочь себя и свои страхи и помочь супруге, пусть и не понимал, как и чем.
В основном его забота выливалась в утаскивание её в постель. В непозволении работать. В какие-то милые глупости, каких он до этого не совершал. Тот год стал труднейшим в их отношениях. Впервые Сакура тайком плакала, страшась будущего. Она даже молиться тогда начала.
Только вот её не услышали. Или боги ничего не могли сделать с предписанным судьбой. В новогоднюю ночь Сакура едва не умерла при родах. Как сказала капитан Унохана, её спасла фамильная вредность, какая из двух фамилий имелась в виду, не уточнялось.
Даже смотреть на сына Бьякуя отказался. Он сидел у постели жены и считал минуты до того момента, когда она проснется. В ту ночь ему впервые за много лет было жутко. Потерять её он не мог, оттого весь день метался по поместью и молился, чтобы она осталась жива. Сын тогда волновал куда меньше. Он был готов отказаться от этого, согласиться, что его род будет прерван, лишь бы она была жива. Сакура выжила, а сын родился здоровым.
На руки Бьякуя Тетсую так и не взял ни на следующий день, ни через неделю. Только посмотрел и сказал, что рад удачному исходу и здоровью младенца.
Сакура быстро оправилась, благо через пару дней можно было применять медицинское кидо, и начала работать способность к регенерации. Не так мощно, как обычно, отчего Сакура была слаба, но с бытом уже могла справляться. Она волновалась, как бы Бьякуя, в котором отцовкие чувства не спешили просыпаться, не передал ребенка на воспитание кормилицам и нянькам и не посчитал свой долг на ближайшее время выполненным. Но этого он не сделал, и делать не собирался, все, касательно ребенка, было предоставлено решать ей.
Тогда Сакуре стало страшно по другому поводу. Но весь следующий месяц она была так занята отказывающимся спать младенцем, что на выяснение отношений времени не было.
Они тогда вновь начали спать в одной постели. Через несколько дней после родов, Бьякуя вернулся в покинутую три месяца назад спальню. Но ничего супружеского в их отношениях не было. Из отношений исчезла всякая близость, почти не осталось даже случайных прикосновений.
Сакура дни и ночи напролет возилась с сыном, а Бьякуя с утра уходил в отряд и то и дело, когда его совсем утомлял детский плач или того требовали дела, оставался ночевать в казармах.
Там-то и состоялся долго откладываемый разговор. Впервые со времени рождения сына, Сакура отвлеклась на что-то другое. Она обнаружила случайно оброненный или забытый документ. Несколько минут все ещё лейтенант шестого отряда смотрела на белый лист бумаги с столбцами черных иероглифов, расставленных по колонкам таблицы.
Смутно припомнив дату, Сакура вспомнила, что эту отчетность нужно сдать сегодня. Затягивать было совсем не в духе Бьякуи, следовательно, он банально не успевал. Отправить посыльного было нетрудно, но вместо этого Сакура оставила сына на Рукию и сама пошла в казармы.
Шла она медленно, озираясь вокруг, чувствуя дискомфорт, как любой человек впервые за долгое время покинувший дом. В шунпо она так и не перешла, хоть и начала со временем идти быстрее, оправдывая себя тем, что иначе остынет обед, которым она решила накормить супруга, не тащить же, в самом деле, одну бумажку.
В казармах её встретили с овациями и поздравлениями. А ещё кто-то из ещё не видевших её новичков оттого и не признавший, получил по голове от старших товарищей. Подчиненных получилось утихомирить и пробраться в кабинет незамеченной. Если не прислушиваться к ощущениям, её реацу никогда нельзя было заметить, а сейчас она была ещё и ослаблена.
Бьякуя поднял тяжелый взгляд от документов, когда хлопнула входная дверь, и так и застыл. Увидеть жену он не ожидал. Тем более такую, в нейтрального цвета юкате поверх которой для защиты от мороза было хаори, с синяками под глазами и с обедом наперевес.
В гробовой тишине его голос зазвенел набатом, разрезая натянутую тягучесть воздуха вокруг них:
- Что случилось?
- Ничего.
Получив обычно ненужное ей приглашение, Сакура подошла к столу и привычным жестом сдвинула в сторону все бумаги. Впервые за последние время они смогли нормально поговорить.
В ту ночь Сакура смогла выспаться, впервые после рождения ребенка, а Бьякуя взял на руки сына и перестал понимать, как мог этого не делать. Они вновь стали прикасаться друг к другу и говорить. Столь затянувшийся кризис миновал.
В темноте не только детям стены родного дома кажутся жуткими. От того ли это, что взрослые не больше, чем всего лишь выросшие дети? Возможно. Или же от того, что в темноте в голову неизменно приходят ненужные мысли и воспоминания? Возможно и это. Но ради своих детей, взрослые готовы перебороть любые ужасы. Вот это было для Сакуры однозначно.
Пробираясь сквозь бардак к постели Тетсуи, Сакура не думала о монстрах, поджидающих в каждом углу. Она думала, что утром придет сюда и заставит Тетсую убрать игрушки, в чем была даже согласна ему помочь.
Укрытый одеялом мальчик поймал руку собравшейся уходить матери.
- Не уходи, пожалуйста.
- Все ещё страшно?
Сакура садится на край постели и гладит сына по голове. Если так будет нужно, она может и до утра просидеть.
- Мамочка, расскажи сказку.
- Какую?
- О тебе и папе.
- Про нас никто не сочинил сказку, ничего особенного мы для этого не сделали.
- Но ты ведь всегда говоришь, что мой папа – герой!
- Герой, только во имя меня ему не пришлось совершать подвигов. От того и сказки нет.
Тетсуя – любознательный, а ещё любящий ребенок. Сейчас ему особенно интересна история его семьи. Чтобы хоть как-то выкручиваться, Сакура бесконечно ворошила архивы клана. Выискивая самые интересные истории и легенды. Подобный интерес похвален, все же Тетсуя наследник клана Кучики, Бьякуя мог бы гордиться сыном.
А что любимый сказочный герой – папа. Так не их в том вина, когда же виноватые найдутся, то Сакура очень хорошо объяснит им, как плохо они поступили. О да, пощады от неё никто не дождется.
- Быть такого не может, мама!
- Ну что ты хочешь узнать?
- Как ты и папа познакомились?
- Я врезалась в него в коридоре.
- Мам!
Возмущенный Тетсуя даже сел. Чтобы понять, как обвинительно он на неё смотрит, Сакуре не нужен был свет. Уложив сына обратно под одеяло, она решила рассказать ему чуть больше.
- Я же тебе сказала, что ничего интересного не было. Уверен, что хочешь, чтобы я рассказала?
- Да.
- Хорошо. Я тогда только вступила в Готей-13 и начала службу в четвертом отряде. Капитан Унохана отправила меня с бумагами в пятый. Я пришла в момент, когда капитана не было, собрание капитанов только закончилось, и он ещё не успел вернуться. Я не знала, что капитан пятого отряда – дядя Итачи. Он только получил этот пост, как раз в тот момент, когда я закончила академию и перебиралась в отряд. Мы тогда были в ссоре и уже несколько лет не общались. Вот я то ли испугалась, то ли от неожиданности закричала и убежала. Куда бегу, не смотрела, так и врезалась в твоего отца, ухватилась за хаори, не понимая, кто передо мной. Интересно?
- И вы влюбились друг в друга с первого взгляда?
Смеясь, Сакура ответила честно, врать сыну не хотелось. Хватит вранья о её кровном родстве с Саске и Итачи, а так же замалчивания истории о Хисане и появлении Рукии в клане Кучики, тут тоже была создана иллюзия уз крови.
- Нет, милый, следующие десять лет мы почти не общались. Влюбились друг в друга мы уже после того, как я стала его лейтенантом. Случилось это где-то под сенью Парижа.
Видя, что сын наконец задремал, Сакура поднялась с постели и ещё раз поправила одеяло.
- Ты же отправишься со мной в Париж на следующей неделе?
- Да, мамочка.
Засыпая, Тетсуя не заметил, что мать решила воплотить в жизнь его мечту побывать в мире живых.
@темы: bleach, Наруто, Домой - в страну мертвых, Творчество, Фанфики